Я человек без фантазии. Я абсолютно бездарный, никчёмный человек. Мало кто скажет так о самом себе, ведь все почему-то считают, что богатое воображение – это одно из их неотъемлемых достоинств. На самом деле это не так. По крайней мере, у меня. Я бы мог в оправдание привести тысячу отговорок, как это делают другие, но их надо выдумывать, а я не могу. Поэтому мне совсем ничего не остаётся, как смотреть суровой правде в глаза. К слову, мне всегда приходится мириться с правдой, так как правдоподобную ложь тоже надо выдумывать; а неумело сочинённое враньё никогда не сойдёт за истину. А правда одна – я человек без фантазии. Я жалкий, ничтожный человек. Но всё-таки человек. Да, я могу думать, размышлять, да что там думать, я способен чувствовать. Я могу всё, что могут обычные люди, но не могу ничего воображать. И в этом наше отличие. Я не такой, как все. Всё, что творится у меня в голове, это чёткие размышления, не дающие волю воображению, а значит не позволяющие заниматься творчеством или искусством. Нет, я могу, скажем, попробовать нарисовать картину, но это будет точное повторение, либо жуткий плагиат с других картин. Все попытки придумать что-то своё у меня сводились к абсолютно беспорядочной мазне. Но там не было никакого смысла, а творчество подразумевает смысл. Создать что-то имеющее смысл, но, не используя чужие идеи, – выше моих сил. Я бездарность. Мало, кто так скажет о себе. А я говорю. Но нет, не подумайте, что я – автор этого монолога. Не в коем случае. Я всего лишь выдуманный персонаж, тот, кто меня создал, и есть истинный автор произведения. К сожалению, я не знаю, кто это; но он вложил в меня знания азов языка, научил думать и излагать свои мысли. Вероятно, у автора есть фантазия, ведь он сотворил меня, а у меня нет. Я всего лишь его персонаж… человеческий персонаж, не лишённый характера, но обделённый фантазией. Я бот без воображения, робот не способный сочинять… Звук оборвался, оставив теперь помещение в полной тишине, которую нарушали только зачем-то хлопочущий в соседнем помещении вентилятор, еле слышное гудение компьютеров и стук капель за окном. Одновременно с этим, экран на секунду почернел, а затем появилось изображение рабочего стола с эмблемой компании, в которой сейчас находился Седерик. Признаться, его не сильно волновало, что именно там говорил с экрана плохо прорисованный трёхмерный человечек в отнюдь не более детализированном подобии мира, где даже деревья обозначались обычными палками. Однако он всё-таки расстроился из-за того, что презентация так быстро закончилась, ведь это означало, что нужно было оторваться от сосисок и начать задавать вопросы. Какое-то время он ещё тщательно пережёвывал остатки пищи, пытаясь выиграть время на то, чтобы придумать внятные вопросы и не показаться дураком, но, поймав на себе три вопрошающих взгляда ведущих разработчиков, что находились тут, помимо него, он поспешил сглотнуть, салфеткой убрать майонез с усов и всё-таки начать разговор. – Итак, – начал Седерик, попутно переместив ловким движением диктофон из правого кармана на стол, как раз напротив своих собеседников, – вы утверждаете, что разработанные вами модули искусственного интеллекта, которые были подключены к этому…. мм… к этому боту, выведут сферу по разработке AI на революционно новый уровень? – Посмотрим, – менеджер расплылся в многозначительной улыбке, – стоит полагать, что всё будет ясно в первом квартале следующего года. Мы решили перенести дату выхода официальной версии SDK именно на это время. Так что ждать релиза осталось совсем не долго. – Да, но смею заметить, что ваш бот не очень-то интеллектуален. Безусловно, речь у него поставлена идеально, но в размышлениях он допускает повторы, да и самооценка у него слишком занижена. Успеете ли вы отточить логику за столь короткий срок? – То есть как? – в голосе главного программиста явно чувствовалась некоторая обида за своё детище, – главной задачей мы ставили себе сделать как раз таки чётко поставленную речь и логику. Бот прекрасно владеет ими уже на трёх языках. Где-то через месяц уже будет целых пять языков и инструментарий для внедрения диалектов и структурно-похожих языков. Повторы – это, безусловно, недостаток; но их можно запретить программно, просто это напустит некоторую искусственность в дальнейших рассуждениях бота, а мы хотели в этой демонстрации предоставить ему полную свободу слова. Также и с характером, можно специально завысить ему все показатели самооценки и заблокировать их в этой позиции, чтобы он больше не размышлял на эту тему. Это ведь всего лишь подключаемые модули, распоряжаться ими разработчики будут в праве как хотят. – Ну, это, конечно, меняет дело, а как насчёт того, что он не может фантазировать? – На данный момент это наша самая большая проблема, – в дискуссию вступил последний из присутствующих, до сели довольно чесавший бороду в углу комнаты, – творчество и воображение – это то, что нельзя заложить в искусственную модель человека… Кажется, две недели назад именно от вашего издания приезжал журналист? – Да, – Седерик вспомнил историю с Имануэлем, у которого что-то не заладилось со статьёй, в результате чего «Хай Тек Ньюз» пришлось посылать нового журналиста, – мы проявляем к вам большой интерес. – Так вот. Тогда мы ещё были уверены, что сможем изменить ситуацию. Но эти две недели мы потратили тщётно и не продвинулись ни на йоту с того момента. Однако мы поменяли политику, если можно так выразится. Мы оставили эту затею и теперь занялись шлифовкой уже созданных алгоритмов. – Но всё же почему нельзя научить его фантазировать? Ведь раньше и эти новшества казались фантастикой. И всё же спустя некоторое время цель была достигнута. Быть может и сейчас та же ситуация? – Видите ли, – программист глубоко вдохнул с видом человека, который собирается много говорить, – вся неординарность поведения, всё разнообразие мышления и действий всегда в играх основывалась только на случайных числах. К примеру, вы пишите книгу, вы сочиняете что-либо, чего ещё не было и соединяете в одно произведение, при этом у книги есть смысл. Что же делает бот в подобных ситуациях? Его можно вооружить целым набором книжных отрывков, которые он будет случайным образом соединять в книгу. Допустим, он может также случайно называть персонажей своей книги, внедрять некоторые случайные события, но все эти события и имена были придуманы не им. К примеру, у него генератор случайных книг. И он генерирует их, комбинируя уже готовые главы. Можно также встроить низкоуровневый генератор случайных глав, которые являются комбинациями уже написанных эпизодов. Эпизоды можно слагать из абзацев. Абзацы из предложений и так далее… Но смысл произведения в любом случае будет лишь тогда, когда генерация будет вестись по определённым правилам, сохраняющим логику, и самые мелкие куски текста, из которого получается всё остальное, будут написаны человеком. Можно ли назвать это творчеством? Нет. Потому что, всё равно есть конечное число комбинаций, которое может выдать машина, и все эти комбинации написаны человеком. Как только вы попробуете дать боту больше свободы, он генерирует абсолютный хаос, любая логика и смысл исчезает, а значит это уже совсем не творчество. – Действительно сложная задача, – согласился Седерик, желая быстрее закончить разговор, так как рабочий день уже заканчивался, а ему совсем не хотелось засиживаться, – я думаю, это достаточно хороший материал для статьи. Пожалуй, на этом можно закончить. – Всегда рады помочь, – менеджер привстал и протянул руку, – а разве этого интервью хватит для статьи? – О, нет, на этот раз это не интервью. С вашего позволения, я напишу что-то вроде рецензии об увиденном. У наших читателей на такие статьи больший спрос. Седерик поспешил горячо со всеми распрощаться и устремился к выходу, прихватив свою шляпу и длинное пальто. Он быстро оделся на ходу, спускаясь по лестнице, и вышел на улицу. Пока он был на презентации, погода успела жутко испортиться, теперь на улице было пасмурно и сильно моросило. Несколько капель попало прямо за шиворот Седерику, отчего он съёжился и натянул воротник подальше на шею. От холода и сырости ему стало противно и захотелось поскорей домой. Рабочий день ещё не закончился, но ехать на работу по такой погоде не хотелось, поэтому он кинулся к ближайшему такси и велел везти домой. Быть может, тихая музыка и тёплый салон автомобиля действуют усыпляюще в плохую погоду, возможно, начинающий журналист сегодня перетрудился или сосиски на банкетной части оказались не первой свежести, а может быть и всё сразу, но так или иначе, Седерик уснул.

Нельзя сказать, что это были приятные сновидения. Это было тревожное полубодрственное состояние, когда связь с реальным миром становится еле уловимой, но всё же не теряется ни на минуту. Седерик чувствовал, что он едет в машине, что по лобовому стеклу барабанит уже не на шутку разыгравшийся дождь, но всё это, и машина и дождь и вообще весь мир, был каким-то странным. Улицы были пустынные и серые, словно вся жизнь вокруг умерла. Казалось, Седерик и водитель такси были одни в этом городе. Они ехали… вернее скользили по поверхности земли, потому что колёса у машины не вращались, сначала по городу, а потом по какому-то пустырю, объезжая при этом столбы и деревья, которые почему-то превратились в длинные разноцветные палки. Вскоре и водитель прекратил вращать руль, а затем и вовсе перестал двигаться, хотя машина продолжала своё движение. Седерик посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел тряпичную куклу на своём месте. На лице куклы было нарисовано грустное выражение лица, но вдруг откуда-то стал доноситься голос, призывающий поднять настроение, и у Седерика тут же невольно стала проявляться улыбка. Он резко открыл глаза и быстро огляделся вокруг. Выше нос! – доносилось из авто-радио, – когда-нибудь дождь пройдёт, тучи разойдутся, и все неприятности отступят вместе с ними. Ну а пока, чтобы зарядиться солнечным настроением на остаток дня давайте послушаем прекрасную песню про лето. Заиграла весёлая музыка и Седерик, с удивлением для самого себя, облегчённо выдохнул от того, что всё вокруг пришло в норму. За окнами он видел знакомые кварталы, а затем перед ним вырос и застыл его родной подъезд. Водитель повернулся к пассажиру и намекнул о деньгах. Седерик не заставил себя ждать, расплатился и вышел. Через минуту он был у своей двери, но не успел переступить через порог, как услышал ненавистный ему звон телефона. Он не хотя подошёл к нему, прежде закрыв за собой дверь, и поднял трубку: – Алло? – Седерик наконец-то ты дома, – на связи оказался его начальник. – Я… это… – по легенде Седерик должен был быть либо в пробках по дороге на работу, либо до сих брать интервью. – У нас тут накладка, – начальник продолжал быстро тараторить, – в прошлом номере мы пообещали напечатать статью о AI, но Имануэль не смог статью доделать. А редакторы (ох, как они меня достали), уже сейчас просят весь материал для следующего номера. В общем, придётся немного поработать, Седерик. Только хорошо пиши, понял? Если сделаешь качественный, запоминающийся материал, то можешь на сверхурочные рассчитывать, иначе я перестану покрывать твои прогулы. В принципе можешь статью Имануэля использовать, чтобы было, отчего оттолкнуться. Он там вроде нормально начал, у тебя она есть на руках? – Дома нет, но я в офисе по ней глазами разок пробежался. Только теперь уже мало, что помню… – Ладно, я Хлою попрошу, она тебе статью факсом пришлёт. Всё, давай работай. Седерик имел привычку всегда начинать с заголовка. Так он поступил и сейчас. Он разгрёб всё со стола, включил компьютер и стал думать. Он сразу записал то, что первым пришло на ум. Покосившись на получившийся заголовок «Человек без фантазии», он ни сколько не сожалея, стёр его. – Надо писать качественный, запоминающийся материал, – думал он, – поэтому заголовок должен быть оригинальным. Следующими попытками были «бот без воображения» и «робот не способный сочинять». – Нет…– Седерик встал из-за стола и стал бродить по всей комнате, размышляя на ходу, – всё это я слышал на презентации, надо придумать что-то своё, что-то ещё нигде не прозвучавшее… – наконец ему пришла в голову мысль, которую он тут же записал: «Машины не умеют мечтать». – Что ж… звучит своеобразно, интересно, а главное, это сказал я сам, а не украл название с презентации. Это моя собственная идея. В эту же секунду загудел факс. Седерик подошёл и вынул из лотка первый лист. «Машины не умеют мечтать» прочитал он и заплакал.